Елена Полуказакова
Литературно-музыкальная композиция «В Дворянском гнезде»
▼ Скачать + Заказать документы
В дворянском гнезде
Действующие лица
Варвара Петровна Тургенева – мать писателя
Варенька, она же Биби – дочь В. П. Тургеневой
Мавра и Катенька - воспитанницы В. П. Тургеневой
Крепостные актеры
Усадьба Спасское – Лутовиново.
СЛАЙД № 1 (ДВА ФРАГМЕНТА, НА ТРЕТЬЕМ - НАЧИНАЮТ БЕСЕДОВАТЬ ВАРВАРА ПЕТРОВА И ВАРЕНЬКА)
В кресле дремлет Варвара Петровна, напротив – Варенька с книгой в руках.
Варвара Петровна (просыпаясь) : А ты, душа моя, опять французскими романами увлекалась? Что читаешь?
Варенька: Ах, маман, это же Пушкин!
Варвара Петровна: Пушкин? Пушкин – это похвально!
Публикация «Литературно-музыкальная композиция „В Дворянском гнезде“» размещена в разделах
- Гнезда и птенцы весной
- Конкурсы чтецов, литературные гостиные
- Литературная деятельность
- Работа музыкального руководителя
- Темочки
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска.
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег. Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне.
Скучно, грустно. Завтра, Нина,
Завтра к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.
Мой Ванечка трижды видел поэта. Третий раз уже мёртвого. Слуга Пушкина по просьбе Ванечки срезал прядь волос с головы Александра Сергеевича. В медальоне её хранит, как бесценную реликвию.
Варенька: Маман, голубушка, наш Иван Сергеевич тоже известный писатель, мне стихи его нравится, а поэма «Параша» - это же, совершенное чудо! А романс «Утро туманное»! Все его распевают.
(звучит фонограмма романса «Утро туманное». Все поют начало романса)
Варвара Петровна: Твоя правда, Варенька. Хоть и не одобряю литературные занятия Жана, а поэма его действительно хороша. Я так и написала ему, что «Параша», твой рассказ, пахнет земляникой. А дядя-то, дядя-то его, старик, совсем с ума сошёл от Ванечкиного сочинения. Помнишь, Биби, корова телушку отелила? Так Николай Николаевич её Парашей назвал. Лошадь – Параша. (Смеётся)
Варенька: Маман, что там лошадь, он и меня в Парашу переименовал. (смеется)
Варвара Петровна: Да я тоже Ванечке говорила, когда он женится и у него дочка родится - Парашей будет.
Варенька: А он что, Иван Сергеевич-то?
Варвара Петровна: Ха, а он что!А он всё то ж. «Ну уж извини, - говорит, - маман, и не жди, не женюсь, скорей твоя Спасская церковь на своих двух крестах трепака запляшет, чем я женюсь». А теперь уж точно не женится. (всхлипывает)
Варенька: Маменька, голубушка, ну не печалься. Иван Сергеевич наш такой замечательный! Вот увидишь, каким он писателем станет, как сам господин Пушкин!
Варвара Петровна: Нет, нет, Биби! Всё равно я всерьез к его писательству не могу относится, не дворянское это дело. По моему глубокому убеждению, писателем может стать либо пьяница горький, либо круглый дурак.
Варенька: Маменька, да что ты такое говоришь! Иван Сергеевич не пьяница и, пардон, не дурак!
Варвара Петровна: Ну-ну, как всполошилась-то, как за своего любимца-то вскинулась! Да знаю, знаю, что не пьяница и не дурак. С малых лет не дурак. Самый способный из моих сыновей и самый бесхитростный. И уж очень правдивый: что на уме, то на языке. Гостил у нас в доме баснописец Иван Иванович Дмитриев, а Ванечка из всех братцев знал наизусть много его басен.
Мы с отцом Жана Сергеем Николаевичем, царство ему небесное, попросили сыночка прочесть для гостя его басни. Ванечка встал на середину и громко, выразительно прочёл. Старый писатель ну просто растаял от удовольствия. А сынок наш подошёл к Ивану Ивановичу, так простодушно и открыто посмотрел ему в глаза и заявил: «Твои басни хороши, а Иван Андреевича Крылова лучше!» Ну и высекла я его тогда!
Варенька: Ой! Маменька, но ему же больно было!
Варвара Петровна: А как же ты думала, душа моя, мать слушаться надо! Но ты, Биби, дальше послушай. Не прошло и двух недель, как снова мне пришлось его выпороть.
Варенька: За что?
Варвара Петровна: Нам нанесла визит светлейшая княгиня Голенищева – Кутузова-Смоленская, почтеннейшая дама в преклонном возрасте, но, правда, внешности несколько экзотической. Подвели мы детей. Сергей и Николай, как воспитанные дети, приложились к ручке княгини и отошли в сторонку. А ванечка уставился на даму широко раскрытыми глазками и заявил во всеуслышание: «Ты очень похожа…на обезьяну!» Ну вот и опять порка!
Варенька: Ах, маман, мне так жаль Ванечку. Он же добрый. А уж какой он красивый!
Варвара Петровна: Очень красивый, великан! Ванечка мой, солнце моё!
(На сцену выбегают Катенька и Мавра, в руках одной из них горшок с фиалками)
Варенька: О-о, непоседы! Где это вы были?
Катенька: Да мы в поварскую бегали – варенье кушать.
Мавра: Ой, и накушались! Такое вкусное, такое вкусное, особенно любимое Ивана Сергеевича - крыжовенное. Повариха Марья такая мастерица варенье варить, особенно для любимого барина. И фиалки вот для него вырастила.
Катенька: Когда уж он только приедет! Вот радости – то будет, вот праздник – то будет!
Варвара Петровна: Да теперь, я думаю, скоро. Мечтаете, как лодырничать будете? Учиться надоело, а Иван, ваш спаситель, опять просить станет отменить занятия
Варенька: Приедет и скажет: «Летом, маман, надо отдыхать»
Мавра: А помнишь, Биби, как он тебя греческому языку учил?
Варенька: Конечно, как вспомню, так со смеху покатываюсь. Он меня заставлял заучивать и громко выкрикивать звуки «бреке-кекс», «коакс-коакс»! Потом меня на стол ставил в классическую позу с вытянутыми руками и приказывал повторять то протяжно, то торжественно, то визгливым голосом эти самые «коакс-брекексы».
Мавра: А давайте сейчас попробуем такое изобразить! Варвара Петровна, голубушка, разрешите!
(ВСЕ ПРОСЯТ ВАРВАРУ ПЕТРОВНУ)
Варвара Петровна: Вот непоседы! Ну, хорошо, только недолго.
(Девочки изображают классические позы и смеются)
Ну, довольно, даже неприлично так хохотать, что за мещанский смех!
Катенька: А уж сколько сказок-то он нам сочинял, наш добрый сказочник!
Мавра: Да, девочки, как мы любили кушать с Иваном Сергеевичем варенье! А деревенские ребятишки как его любили – так и ходили гурьбой за ним.
Варенька: А я всегда вспоминаю наши с ним хищнические набеги на бакалейный шкаф. Так было интересно! Иван Сергеевич дела свирепый вид, я держалась за его руку, а он шептал: «Пойдем грабить!»
Варвара Петровна: А за шкафом следил глухой Михайла, он страсть как не любил, когда вы шкаф опустошали. И мне жаловался, а я смеялась: «Напиши реестр и пошли подводу в Мценск или в Орёл». А он: «Ну совсем разоритесь, барыня!»
(все смеются)
Так, всё, всё, всё! Слушайте мой приказ: через час соберете артистов, и всех ко мне. Ещё раз проверю, что они для Ванечки приготовили. А я пока письмо писать буду Авдотье Ивановне в Болхов.
(Девочки уходят. Варвара Петровна садится в кресло)
Варвара Петровна (пишет письмо, проговаривая вслух) : «Здравствуй, моя дорогая Авдотья Иванова! Сообщаю тебе, душа моя, что у нас В Спасском идут приготовления к приезду Жана. Около дома разбили цветники новые, принесли из оранжереи деревья в кадках, поставили перед домом. Пусть стоят. Ванечка ужасно всякие фрукты любит, а я из окна буду любоваться, как он их кушает.
Воспитанницы мои готовят целый концерт для Жана. Послала ему на дорогу 600 рублей и мой приказ: приехать! Но только чует моё сердце, душа моя, будет что-то нехорошее. Эта цыганка опять, верно, не отпустит. О, горе мне, горе! Жан – моё солнце, мой любимый сын, и такое… Влюбился без памяти в замужнюю женщину, иностранку, певичку, страшилище этакое.
Ты, душа моя, знаю, возразишь, скажешь, я несправедлива к этой Виардо. Скажешь, что она известная всему миру певица, очень образованная женщина, знает пять или даже шесть языков. Да мне- то от этого не легче, хотя ты не можешь меня особо упрекать в наговоре. Я же тебе тогда писала…» (откладывает письмо и вспоминает)
Как сейчас помню: я вернулась с концерт мрачнее тучи, Жана не стала ждать к ужину, уселась на стол одна, а в ушах - её голос, романсы, которые она пела.
(Звучит попурри из романсов «Я всё ещё, безумная, люблю!», «Тройка», «Колокольчик»)
(Стукнула кулаком по столу; громко) А надо признать, что эта проклятая цыганка хорошо поёт! (Продолжает писать письмо)\ «Как подумаю, что он там один, с чужой семьей! Стыд, срам! И боль, боль думы. С ума схожу, текущую неделю была как истукан, все ночи без сна, дни без пищи. Ночью не лежу, а сижу на постели и придумываю всё про Ванечку. Похудела, пожелтела. Но буду надеться, что Жан приедет.
Сейчас отпишу тебе, душа моя, и буду артистов прослушивать, всё ли хорошо подготовили. Адьё, машер! Жду и тебя в гости, может соберешься к нам. Твоя Варвара Тургенева».
(Варвара Петровна звонит в колокольчик. Вбегает Варенька)
Зови артистов
(Входят крепостные актеры, толпятся у входа)
Так, начнем с тебя (указывает на Веру)
Выразительное чтение стихотворения «Цветок»
Тебе случалось — в роще темной,
В траве весенней, молодой,
Найти цветок простой и скромный?
(Ты был один — в стране чужой.)
Он ждал тебя — в траве росистой
Он одиноко расцветал…
И для тебя свой запах чистый,
Свой первый запах сберегал.
И ты срываешь стебель зыбкой.
В петлицу бережной рукой
Вдеваешь, с медленной улыбкой,
Цветок, погубленный тобой.
И вот, идешь дорогой пыльной;
Кругом — всё поле сожжено,
Струится с неба жар обильный,
А твой цветок завял давно.
Он вырастал в тени спокойной,
Питался утренним дождем
И был заеден пылью знойной,
Спален полуденным лучом.
Так что ж? напрасно сожаленье!
Знать, он был создан для того,
Чтобы побыть одно мгновенье
В соседстве сердца твоего.
Варвара Петрова: недурно… А теперь романс
(Исполняется романс «Сияла ночь»)
Довольно! На сегодня хватит! Ступайте все. Устала
(с криком вбегают Мавра и Катенька)
Мавра и Катенька (вместе) : Письмо! Письмо! Варвара Петровна, письмо!
Варвара Петровна: Ох! Тяжко мне что-то. Давайте сюда! Нет, читай Биби!
Варенька (читает) : «Бонжур, маман! Сообщаю тебе, что приехать не могу. Пожалуйста, вышли мне еще денег. Твой Иван»
Варвара Петровна (в гневе рвёт письмо в клочки, бросает на пол портрет Ивана Сергеевича) : Будь ты сто раз проклята, цыганка! Опять сильнее меня оказалась! Ящик, ящик для посылки мне быстро несите! И камней, кирпичей побольше! Пошлю ему вместо денег. А-а, вот тебе, сынок, денежки!
(Варвара Петровна в изнеможении закрывает глаза. Воспитанницы успокаивают её)
Ванечка! Солнце мое! Что же ты делаешь со мной!
Елена Полуказакова | Все публикации
