Татьяна Кирюшатова
Сказка «Павлуша-Крапивничек»
▼ Скачать + Заказать документы
Дорогие коллеги, представляю вашему вниманию свою новую сказку.
Эта сказка - мой подарок Елене Ивановой, замечательному педагогу из г Тулы. Когда-то она познакомила всех нас с замечательным фестивалем Крапивы, который проходит в Тульской области.
На основе этой сказки можно познакомить детей с крапивой, с ее целебными свойствами, а так же рассказать о том, что в старину из крапивы изготавливали ткани.
Публикация «Сказка „Павлуша-Крапивничек“» размещена в разделах
Специально ввела в сказку "новые слова", которые потребуют объяснения: подол, кудель, ткацкий станок, лучина и др.
Итак, сказка начинается.
***
Давным-давно это было. Жила в одной деревеньке семья - муж Игнатка да жена Марьюшка. Жили они хорошо да ладно. Игнатка день-деньской в своей мастерской столярничал, а Марьюшка больше дома по хозяйству справлялась. Как избу подметет, щи да кашу сварит, так и за рукоделия сядет: то ткет, то прядет, то шьет да вышивает.
Изба у них была ладная, сад большой, да огород не маленький. В избе добра полно всякого. Одна беда – не было у них детушек.
Вот как-то в жаркий день пошла Марьюшка на Крапивну-речку белье полоскать. Полоскала-полоскала, слышит ребеночек плачет, и вроде как совсем махонький, прям вот младенчик. Марьюшка белье бросила, в заросли крапивы на крик побежала. Крапива ее обжигает, по лицу да по рукам стегает, а Марьюшка ее будто и не замечает. Увидала ребеночка, взяла на ручки, к себе прижала. Вот в подоле домой его и принесла.
- Ну, Игнатка, - говорит Марьюшка, – послал нам Бог сыночка, будет теперь на старости лет радость да подмога.
Вот стали они сыночка растить да радоваться. Имя ему придумали - Павлушей назвали, а меж собой Крапивничком кликали.
В младенчестве еще у Павлуши жар приключился. Огнем горит, не своим голосом кричит. Марьюшка с ног сбилась. Не знает, что делать. А Игнатка ей:
- Беги, Марьюшка за деревню, через мосток, да через лесок. Зови бабку Виринею. Она, сказывают, любой недуг в миг снимает.
Вот понеслась Марьюшка через мосток, да через лесок. Бежит, ног под собой не чует. Прибежала к избушке, в избушке старушка.
- Виринея-бабушка, - просит Марьюшка. – Сыночку моему плохо, огнем горит, кричит не своим голосом.
- Знамо такое, - отвечает старушка спокойненько. – Сто лет живу, народ лечу. Всякое видала. А твое дело такое: как солнышко зайдет, беги на мосток, потом наискосок, лебеду обойдешь, в крапиву войдешь. Перед ней не робей, ломай побыстрей. На кудель распусти, да смотри не усни. Сил наберись да ткать садись. К утру соткать тебе нужно пеленочку, завернуть в нее своего мальчоночку. Всю хворь, как рукой снимет.
Марьюшка так и сделала. Побежала через мосток, потом наискосок, прямо в заросли крапивы. Тут же принялась ее рвать да ломать, на кудель распускать. Потом домой прибежала, за стан ткацкий села, ткать принялась. К утру небольшую пеленочку соткала. Лишь завернула Павлушу в пеленочку, успокоился мальчик, да и уснул спокойным сном.
С тех пор все у них хорошо было. Растет Павлуша-Крапивничек, а мать с отцом на него нарадоваться не могут: и добрый, и ласковый, и внимательный. А уж умный не по годам. Вот годков с четырех стал его отец в мастерскую брать, столярному делу учить. А Павлуша и с отцом поработает, и матери по хозяйству помочь успеет.
Годкам к тринадцати так столярным мастерством овладел, что опытным мастерам не угнаться.
Однажды поработал так Павлуша с отцом, уморился, прилег в избе на лавку отдохнуть. Чувствует Павлуша, плохо ему сделалось, ни ногой, ни рукой пошевелить не может, да еще то в жар его бросит, то в озноб кинет.
- Матушка, - зовет Павлуша. – Плохо мне что-то. Глаза света белого не видят, руки-ноги меня не слушаются.
Испугалась Марьюшка за сыночка, со всех ног к бабке Виринее бросилась.
- Так, мол и так, - говорит. – Помоги моему сыночку, бабушка.
А бабка Виринея спокойненько ей отвечает:
- Мне невмочь. А ты можешь помочь. Как солнышко зайдет, беги на мосток, потом наискосок, лебеду обойдешь, в крапиву войдешь. Перед ней не робей, ломай побыстрей. На кудель распусти, да смотри не усни. Сил наберись да ткать садись. К утру сшить ты должна рубашечку. Самую что ни на есть простецкую: ни кармашка, ни ворота. Как наденешь рубашечку на своего Павлушу, так всю хворь как рукой снимет.
Вот рвет Марьюшка крапиву, ломает, а сама все про Павлушу думает : лишь бы успеть ей к утру сшить рубашечку.
На станке, коль умеючи, быстро ткется, только нитка крапивная нет-нет да и порвется., новою ниткой сменяется, а у Марьюшки сердце кровью обливается, что если не успеет она до зорюшки сшить Павлуше рубашечку.
Лишь расцвело Марьюшка рубашечку на Павлушу надела. Павлушка в тот же миг с лавки соскочил, радуется, отца с матерью обнимает.
Дни за днями быстро пролетают. Вырос Павлуша-Крапивничек, окреп, хорошим столяром сделался. Стали со всех краев люди приходить, на работу его любоваться, деньги платить хорошие. Жить бы тут да радоваться, только беда приключилась - умерли его отец с матушкой, остался он один одинешенька.
Погоревал Павлуша, погоревал, да делать нечего. Не век же одному куковать. Решил он жениться.
Вот приглянулась ему одна девица – Агапия. У Агапии брови дугой, щеки румяные, губы, как вишня спелая. Век бы такой красотой любоваться.
Свадьбу быстро сыграли. Вот и начали молодые своей семьей жить.
Павлуша день-деньской в своей мастерской. Утром уходит, а жене указания дает:
- Печку топи, щи да кашу вари, меня к вечеру домой жди.
Агапия та, хоть и красивая девка была, да уж больно ленивая. Все ей хотелось наряды примерять, да перед зеркалом красоваться, а чтоб мужа не злить, она вот что придумала. Стала в гости одну девицу из бедной семьи зазывать, мол приходи, моя подруженька.
Девица та совсем тихая была, не приметная, с ранних лет к тяжёлой работе приучена. Сарафан на ней старый, выцветший, не пойми какого цвета. А еще она вечно в платок черный куталась. Из-за этого платка в деревне ее Черничкой прозвали.
Вот позовет Агапия Черничку, начнет ей речи ласковые говорить:
- Ты подружка моя задушевная, так мне с тобой общаться нравится. Лучшей подружки и желать не приходится.
А между делом:
- Ты подруженька, помоги мне печь растопить, да кашу сварить.
Черничка всю работу за Агапию сделает, та ей бусики посулит али пряничек, а перед Павлушиным приходом за двор вытворит:
- Все, - говорит, - подруженька. Загостилась ты у меня, пора и честь знать.
Долго ли, коротко ли так продолжалось, теперь уж трудно сказать. Бывало кто в мастерской и шепнет Павлуше :
- Твоя-то Агапка лишь наряды менять приучена. Всю работу по дому за нее Черничка делает.
- Ладно, - говорит Павлуша. – Время все по местам расставит и кто есть кто покажет.
Вот однажды опять беда приключилась. Чувствует Павлуша в мастерской, что плохо ему делается, пошел он домой, в избу зашел, на лавку лег. Полежал немного, встать захотел, чует руки и ноги его не слушаются, тут еще и в жар бросило, перед глазами пелена черная встала, света белого не видно.
- Агапья-Агапушка, - зовет Павлуша свою жену. – Плохо мне совсем сделалось. Беги скорее через мосток, потом через лесок, прямо к бабке Виринее. Сказывают, она любой недуг излечить может.
А Агапии лень бежать, она Черничку посылает:
- Я, - говорит, - сегодня уморилась, умаялась, не до беготни мне по мостам да по лесам. Выручай, подруженька, сбегай к этой старухе.
Черничка и побежала. К бабке Виринее в избушку забежала, про Павлушу все рассказала.
А бабка Виринея ей спокойненько:
- Как солнышко зайдет, пусть жена Павлушкина пойдет на мосток, потом наискосок, лебеду обойдет, в крапиву войдет. Перед крапивой, скажи ей, не робей, ломай побыстрей. На кудель распусти, да смотри не усни. Сил наберись да ткать садись. К утру сшить надо рубашку, да не простую, а нарядную, какие только по большим праздникам надеваются. Рубаху эту на Павлушу пусть наденет, хворь, как рукой снимет.
Черничка Агапии все в слово в слово передала. А Агапия фырчит да губы дует:
- Вот бабка, вот шельма старая. Буду я своими ручками крапиву дергать.
Вышла за ворота, села на лавку, Черничка за ней:
- Агапия, подружка, еще хуже Павлуше сделалось.
- А тебе-то что? – ворчит Агапья. – Ступай домой, загостилась уже у меня.
А само-то думу недобрую думает:
- Помрет Павлушка, знать судьба такая. Останусь я молодой вдовой с хорошей избой. Другого мужа найду, побогаче да поздоровее.
Черничка домой направилась, идет по дороге да оглядывается, Агапия, как сидела на лавке, так и сидит. А солнце уж за холм садится, вот-вот спрячется. Развернулась Черничка да побежала в сторону Крапивны-речки, скорее на мосток, потом наискосок да прямехонько к крапивным зарослям.
А крапива стеной стоит, листьями шумит, стеблями дрожит – Черничку пугает. Тут Черничка слова бабки Виринеи вспомнила, мол нельзя перед крапивою робеть, смелее в нее входить надо. Принялась Черничка крапиву ломать, на кудель распускать. На руках волдыри пошли, на щеках волдыри, а она свое дело делает. О Павлуше думает, о том, что помочь ему надо обязательно.
Прибежала Черничка в свою избу, лучину зажгла. Ткать села. Станок-то у нее плохонький, весь рассохся, скрипит, нитки путает. Черничка не сдается:
- Станочек мой станочек, - просит, - погоди часочек. Уж не ломайся, для дела постарайся.
А станок ткацкий, будто услышал ее, заработал как новенький.
Шьет Черничка рубашку, старается, то игла у нее сломается, то палец уколет сильно, аж кровь брызнет. Шепчет Черничка:
- Иголка-подружка, стальное ушко. Черничку пожалей, шей побыстрей. На меня не сердись, шей, не ленись.
Ночь быстро пролетела, утро настало. А у Чернички рубашка готова, да такая красивая, что только по праздникам надевать.
Побежала она скорее к Агапии, в избу забежала, а Агапия на пороге:
- Чего так рано?
- Я вот рубашку Павлуше принесла, - отвечает Черничка. – Надеть на него надобно.
- Я сама надену, - говорит Агапия. – А ты домой иди.
Выпроводила Агапия Черничку, а сама на Павлушу смотрит : лежит Павлуша на лавке, бредит, стонет, водички просит.
- Ладно, - думает Агапия. – Надену на него рубашку. Пусть живет, работает, подарочки мне покупает.
Только рубашку на Павлушу надела, как он на ноги вскочил, да вприсядку по избе пошел.
- А я всю ночь не спала, - говорит ему Агапия. – Себя не берегла, крапиву рвала, на кудель распускала, чтоб полотно соткать да рубаху тебе сшить.
Павлуша на Агапию глядит, узнать ее не может.
- Ты кто такая? – спрашивает.
- Как кто? – сердится Агапия. – Жена твоя!
- Нет! – отвечает Павлуша. – Жена моя не такая, а совсем другая. Жена моя к старухе Виринее ходила, за здоровье мое просила. Она же меня и от смерти спасла.
- Так я это, я! – кричит Агапия. – Я к Виринее ходила, я крапиву рвала, я рубашку шила.
- Я тебя знать не знаю, - говорит Павлуша. – Вот Бог, вот порог. И чтоб больше я тебя никогда не видел.
Расплакалась Агапия, из избы выскочила, побежала к родной матушке на судьбу жаловаться. А Павлуша прямиком к Крапивне-речке направился. Видит мосток–с десяток досок, а на мосточке Черничка сидит, в платок свой старенький кутается. Подошел к ней Павлуша, за руки взял. А руки-то все в мозолях от работы, от крапивы волдыри сойти не успели. Стал Павлуша ей ручки целовать, благодарить, да прощения просить.
Через месяц свадьбу сыграли. Павлуша Черничке сарафанов ярких накупил, платков цветастых, лент атласных, бусиков красных. Черничка вмиг расцвела да похорошела, люди диву давались:
- Красота-то какая под платком старым скрывалась. Брови дугой, губы, как малина ягода, щеки румяные, а глаза в цвет черники спелой. Видно за глаза такие, Черничкой девицу и прозвали.
Быстро детки у них народились: сначала девчонка, а потом три мальчонка. Павлуша с Черничкой на них глядели да радовались, учили старших уважать, младших не обижать, мыслей недобрых в голове не держать, с открытой душой да добрым сердцем по жизни идти.
А Агапию с тех пор не видел никто. Долго люди гадали, куда она подевалась, а потом и вовсе думать о ней забыли.
